ресторан, товарищ следователь! — он прекрасно понимал: рассказывать правду нельзя. Они сами завязли в грязных делах по самую шею. Если СК начнет копать… конец всему.

— А в уборную почему не пошли? — не отставал Шведов.

— Господи, да какое это имеет отношение к делу?! — Петровский картинно схватился за голову, — я был бухой, понимаешь? Бухой! — он поднес свое лицо почти вплотную и произнес это по слогам. Шведов поморщился от нестерпимого запаха спиртного.

— Да, Константин Алексеевич, теперь чувствую! — он неприязненно кивнул, проигнорировав тот факт, что Петровский нагло перешел на «ты», — ладно, продолжайте…

— Да что продолжать? — Петровский покачал головой, которая сейчас буквально раскалывалась, — вышел на улицу, хотел проблеваться и покурить… там они и домотались…

— Они — это кто? — на всякий случай уточнил Шведов.

— А я откуда знаю? — Петровский посмотрел на него, как на умалишенного, — лица кавказской национальности. На тачках. Каких — не разглядел, темно было. Иномарки, вроде. А по именам они не представлялись…

— Хорошо, — Шведов кивнул и что-то записал, — из-за чего начался конфликт?

— Ты думаешь, я сейчас вспомню? — Петровский задышал еще тяжелее, чувствуя, что ему становится еще хуже, — на ровном месте, как всегда. Посмотрел я на них не так, что ли… вот и наехали, — Петровский опустил голову и закрыл глаза. Перед ним немедленно заплясали фиолетовые мушки. Он сильно сжал челюсти, чтобы не стошнило прямо здесь…

Шведов опять записал в протокол и посмотрел на Петровского, ожидая, когда тот поднимет голову, однако он продолжал сидеть, опираясь на стол и закрыв лицо руками.

— Зачем же, Константин Алексеевич, — начал следователь, — в нетрезвом состоянии хвататься за травматический пистолет, даже если он с разрешением? — Шведов с укоризной посмотрел на Петровского.

— А я что, не имею права на самозащиту? — проговорил тот, не поднимая головы, — надо было позволить отметелить себя толпой?

— Да, — Шведов несколько раз мрачно кивнул, — избить вы себя не позволили…

— Будешь вменять мне его смерть, да? — Петровский, поняв двусмысленность сказанного, поднял на следователя пустые глаза, — считаешь, что я виноват, да, следователь? — он прищурился. Шведов заметил, что губы Петровского подрагивают. Похоже, он вот-вот впадет в истерику. Нужно было как можно скорее прекращать допрос…

— Неважно, что считаю я, — честно ответил он, — важно наказать виновных. Вы произвели пять выстрелов, верно, Константин Алексеевич? — уточнил он, — никого не задели…

— Жалко, что не убил… — процедил Петровский и следователь понял, что сейчас он не врет…

— Хорошо, что не убили! — отрезал Шведов, — иначе привлекать пришлось бы и вас. Хорошо, Константин, позвольте еще вопрос, — он в упор посмотрел на Петровского, — помимо того, что вы студент НГПУ, вы еще и с две тысячи двенадцатого года являетесь совладельцем кафе «Оазис», правильно?

— Оперативно работаете, — проговорил Петровский, — и?

— Позвольте поинтересоваться, откуда у студента деньги на собственный бизнес? — вкрадчиво спросил Шведов.

— Вы следственный комитет или налоговая? — осведомился Петровский, зло посмотрев на следователя, — какое вообще это имеет отношение к делу?

— Да вот как раз прямое, Константин Алексеевич, — Шведов пожевал нижнюю губу и бросил взгляд на свои бумаги, — дело здесь в том, что убитый Логинов также входил в список учредителей вместе с третьим человеком — Андреем Звягиным… не допускаете, что гибель Вячеслава может быть связана с…

— Чего? — Петровский до хруста сжал кулаки, — ты на что намекаешь, следователь? Что это я грохнул своего друга ради доли в гребаной кафешке? — он направил на Шведова полный ненависти взгляд, — убил своего друга, да еще вот так? Ты где такие идиотские схемы видел?..

— Я прорабатываю все версии, — железным тоном ответил Шведов, в котором изначальная внутренняя жалость к Петровскому с каждой минутой их беседы сменялась неприязнью.

— Хорошо, — Петровский подался вперед, — придется тебе кое-что объяснить. Деньги, за которые куплена доля в кафе — мои. В свою очередь они получены от моего отца — Алексея Петровского. Тебе надо напомнить, кто он? — Петровский, прищурившись, посмотрел на Шведова.

— Не надо, — негромко ответил тот, выдерживая взгляд, — освежили память уже… кстати, очень интересно…

— Вот это… — перебил Петровский, — вообще последнее, к чему бы тебе стоило проявлять интерес! И, думаю, причины объяснять тоже не стоит. И не задавай мне вопросов о моем отце, ты ведь понимаешь, что я не отвечу, да и права не имеешь… — он очень мрачно, почти отчаянно усмехнулся, — но вернемся к нашим баранам. Я сам, за свои бабки ввел Логинова в состав учредителей и отдал ему долю. У него ни гроша за душой не было, можешь проверить. Знаешь, зачем? Потому что мне просто был нужен надежный человек, который поможет и поддержит меня. Нужен был друг… а теперь у меня нет друга! — он посмотрел на Шведова со звериной тоской в глазах и опытный следователь вновь понял: сейчас Петровский откровенен, — я прекрасно понимаю, что ты вряд ли кого-то найдешь, но я тебя не виню, ты нормальный следователь, я это вижу, но раскрыть это вряд ли получится. Только не вменяй мне его смерть, ты же понимаешь, надо быть конченым идиотом и мразью, чтобы сделать это… знаешь, может я и мразь, — Петровский покачал головой, — но точно не идиот. Я знал этого парня с первого курса… я никогда, слышишь, никогда бы не причинил ему вред… — к его горлу вновь подступили слезы. Он поспешно отвернулся, чтобы Шведов не видел этого.

— Ну, хорошо, — вздохнул следователь, — а третий учредитель Андрей…

— Андрюша! — Петровский тяжело и часто задышал, опять начав опасаться, что его стошнит прямо в кабинете следователя, — лох! Лох, который боится собственной тени. И поверь, он никогда бы не решился на подобный шаг. И убивать уж, если на то пошло, надо было меня. Слушай, друг, я тебе уже рассказал, как все было! — он зло посмотрел на Шведова, — я тебе клянусь, все было именно так! Хочешь, повторю на конституции, библии, на чем угодно… что ты еще хочешь услышать? Или мне надо сдохнуть у тебя в кабинете, чтобы ты поверил? Ты не видишь, как мне хреново?

— Вижу, Константин Алексеевич, — Шведов мрачно кивнул, — можешь быть пока свободен. Здесь вот подпиши только! — он протянул Петровскому две бумаги.

— Подписка о невыезде! — взяв в руки одну из них, тот криво и очень зло ухмыльнулся, — п…ц! Ну, подозревай меня дальше, так будет еще меньше шансов найти этих ублюдков…

Он быстро поставил роспись на обеих бумагах и, встав из-за стола, пошатываясь, покинул кабинет Шведова.

***

Соловей подъехал к зданию СК спустя пятнадцать минут после звонка Петровского. Тот сел в машину и положил голову на спинку сиденья, отвернувшись к окну и не произнося ни слова. Пару минут Соловей тоже молча смотрел на него. Затем, решившись, хриплым голосом спросил:

— Как?

— Леша, сейчас ничего